Свет истины на краю Моря Мраков

1100 лет назад в Восточной Европе произошло событие, которое направило предков современных татар в русло исламской цивилизации. Сведения об этом дошли до нас в описании секретаря посольства багдадского халифа Ахмеда Ибн Фадлана, непосредственного участника исторического действа. Тем не менее ответы на вопросы, которые возникают при изучении древнейшего источника, учёные продолжают искать до сих пор.

Без краткой предыстории не обойтись. Началась она весной 921 г., когда ко двору багдадского халифа аль-Муктадира прибыл Абдаллах ибн Башту по прозвищу Хазарин – посол из далёкой северной страны. Он привёз халифу, начальнику внутренних покоев дворца Назиру аль-Харами и, видимо, везиру Хамиду ибн аль-Аббасу письма от правителя булгар.

Сама возможность и даже необходимость организации посольства в Багдад была подготовлена наличием торговых путей, что вели от среднеазиатского этапа Великого шёлкового пути по Волге на Балтику. Расцвета они достигли в IX в., когда помимо восточных товаров по нему хлынул поток товаров из северных стран. Другой важной торговой артерией, связавшей Поволжье со Средней Азией, стал караванный путь, который начинался в Хорезме, проходил через сухое плато Усть-Урт, пересекал среднее течение реки Урал (Джаик) и шёл вдоль Волго-Бельского водораздела в город Булгар. Это было своеобразное северное ответвление Великого шёлкового пути.

ПУТИ ИСЛАМА: ТОРГОВЛЯ И ПОЛИТИКА

Булгар был конечным пунктом караванов, но не товаров. Далее они двигались на судах и по суше на Русь и в Северную Европу. Булгария занимала в этой торговле ключевую роль, являясь настоящим мостом между Востоком и Европой. Именно благоприятному положению в мировой торговле обязаны булгарские племена быстрому появлению оседлых поселений и союзов племён. Можно сказать, что богатства от международной торговли как дрожжи, попавшие в тесто, вызвали бурное социальное брожение и появление государства.

Изначально булгарские племена попали в зависимость от Хазарии и вынуждены были платить дань, а их правители – отдавать каганам детей в заложники. Но к началу X в. экономическая мощь и политическая консолидация привела к созданию объединения трёх наиболее сильных племён – булгар, барсилов и эскилей. Они повели борьбу за освобождение от власти хазар.

Знаменем и идеологией этой борьбы стал ислам. Дело в том, что язычество оказалось не в состоянии стать для различных племён объединяющей силой. Оно возникло в недрах веков как средство духовного осознания окружающего мира, служило ядром мифологии и регулировало внутреннюю жизнь племени. Для каждого общества идеалы были особыми, поэтому никак не подходили для объединения племён в условиях становления надэтничной культуры государства. Кроме того, язычество никак не могло противоборствовать хазарскому иудаизму.

Мусульманство начало проникать в Среднее Поволжье довольно рано, с первыми купеческими караванами. Победа ислама была в значительной мере предопределена наличием сильных мусульманских общин – выходцев из Средней Азии в Булгарии. Этот факт нашёл отражение даже в официальной булгарской историографической традиции. В её древнейшем варианте, сохранившемся в труде арабского купца и дипломата из Андалусии (Испания) Абу Хамида аль-Гарнати, сообщается, что ислам эмиром булгар был принят после его излечения «одним факихом из Бухары». Вслед за этим в ислам перешло всё население Булгарии, и именно благодаря этому обстоятельству оно победило в сражении войско хазарского кагана.

В другой, более поздней версии, дошедшей до нас в преданиях, записанных в XVIII–XIX вв., сюжет этот изложен более подробно и приписывает распространение ислама в Булгарии трём асхабам (сподвижникам) пророка Мухаммеда. Один из них излечил дочь правителя от смертельного недуга и, женившись на ней, дал начало новой исламской династии. С точки зрения исторической реальности сюжет этот носит легендарный характер. Однако зерно истины в легенде всё же есть. По существу, это предание можно расценивать как попытку булгарских средневековых историков «удревнить» корни своего правоверия и утвердить в среде населения Булгарии чувство превосходства над соседями, не способными претендовать на родство со сподвижниками пророка.

Как мы видим, ни одна официальная булгарская традиция не упоминает в связи с принятием новой религии багдадских халифов. И это не случайно. Сами булгары чётко и недвусмысленно указывают, откуда пришёл ислам в Поволжье и какие религиозные связи оставались для булгар актуальными на протяжении многих веков – Средняя Азия и Бухара. В чисто богословском аспекте это играет важнейшую определяющую роль. Дело в том, что в Средней Азии, особенно при дворе Саманидов, наибольшее распространение получил ханифитский мазхаб (толк) ислама, в то время как в Багдаде утвердились мазхабы аш‑Шафии и Ханбаля. По ряду замечаний Ибн Фадлана, описывавшего «ошибки» религиозной практики булгар (особенности чтения хутбы, двойная икама, не упоминание имени халифа и т.д.), можно заключить, что они следовали в ней как раз учению Абу Ханифы. Всё это убедительно свидетельствует о приоритете среднеазиатского центра ислама при выборе веры булгарами.

ИСКУШЕНИЕ СЕВЕРНОЙ ОЙКУМЕНОЙ: ТРЕЗВЫЙ РАСЧЁТ И ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ИГРА

Когда же состоялось принятие ислама? Судя по целому ряду фактов, уже отец «малика булгар» Алмыша, завязавшего переговоры с багдадским халифом, был мусульманином. Ислам исповедовали и сам эльтебер (правитель) Алмыш, и определённо часть его ближайших сподвижников (тот же Абдаллах ибн Башту и др.) и подданных (например, клан баранджар имел даже свою деревянную мечеть).

Всё это заставляет думать, что ислам стал завоёвывать позиции в Среднем Поволжье уже в IX в., и процесс этот совпал с резким усилением торговой активности, появлением оседлых поселений и становлением у булгар ранней государственности в начале X в. Как писал арабский автор начала X в. Ибн Русте, «Царь Болгар, Алмуш по имени, исповедует ислам», «большая часть их  (т.е. булгар) исповедует ислам и есть в селениях их мечети и начальные училища с муэдзинами и имамами».

Но почему правитель булгар, имевший такие прочные связи с державой Саманидов, отправил посольство именно в Багдад? Очевидно, что правитель Булгарии стал тяготиться зависимостью от хазарского кагана. А она проявлялась во всём: и в обременительной дани, и в оскорбительном захвате дочерей Алмыша в жёны кагану, а фактически в заложницы, и даже в титуле, который носил Алмыш.

Древнетюркский титул «эльтебер» означал вассального правителя, находящегося в подчинении у кагана. Такое положение требовалось изменить. Однако для прямого военного столкновения с Хазарией у Алмыша не было сил. Необходимо было искать союзников. Саманиды ими быть не могли по ряду причин: они вообще редко вмешивались в европейскую политику, поскольку их интересы были сосредоточены в Хорасане, кроме того, сама их империя переживала период неуклонного упадка и распада, который произошёл уже в середине X в.

Но тут помогли давние торговые и этнические связи. Булгары знали, что мусульмане Багдада являются злейшими врагами хазар. Естественно, Алмыш мог надеяться на возможность союза с ними и их помощь с Багдадом.

В письме Алмыш, как его именует Ибн Фадлан «малик сакалиба (сакалиба – ед. число саклаб – в представлениях арабов оседлое население северных стран) и тюрок», просил халифа способствовать «присылке к нему людей, которые наставили бы его в вере, преподали ему законы ислама, построили для него мечеть, воздвигли для него кафедру, чтобы установить на ней от его имени призыв к вере в его собственной стране и во всех областях его государства», и ещё он особо настаивал на помощи в «постройке крепости, чтобы укрепиться в ней от царей, своих противников».

Разумеется, даже имея эти письма, сразу попасть на приём к халифу нечего было и думать. Однако посол нашёл при дворе человека, который помог ему получить аудиенцию у халифа и вручить ему письма. Им оказался некий тюрок Текин (или Тегин), занимавшийся до прихода на службу к халифу продажей железа гузам в Хорезме и даже живший когда‑то в Булгарии. В гвардии халифа Текин занимал достаточно привилегированное положение.

В результате сложной дипломатической игры, в которой участвовали тюркская гвардия в лице Текина, хранитель гарема Назир аль-Харами, а также сам халиф, родилось решение послать ответное посольство на край ойкумены, чтобы заключить союз с «великим северным государством булгар и сакалиба». Трудно сказать, что заставило халифа и его придворных принять столь абсурдный план. С одной стороны, видимо, преувеличенное представление о силе и мощи булгар, подогреваемое Текином и его тюркскими сторонниками, которые, по словам самого Ибн Фадлана, «пускали пыль в глаза». С другой – тщеславное стремление считать Багдад центром стран ислама, наследником славных предков, распространивших идеи пророка на половину цивилизованного мира. Кроме того, очевидно, велико было желание устроить политическую диверсию в тылу у давних своих врагов – хазар, при попустительстве которых северные викинги – «русы» неоднократно разоряли каспийские провинции халифата.

По-видимому, все: и булгарский эльтебер Алмыш, и халиф, и Текин – преувеличивали реальные политические выгоды от успеха предприятия. Поэтому, когда обозначился крах всех связанных с ним надежд, все довольно быстро к нему охладели.

Но на первых порах, когда собиралось посольство, все политические силы постарались заранее «застолбить» в нём свои позиции. В результате интриг и лоббирования главой посольства был назначен бесцветный евнух Сусан аль-Расси, человек, предавший своего патрона, дабы приобрести милость при дворе халифа и ставшего мавлой Назира. Обязанный всем своему господину, он был согласен на любое поручение. В состав посольства вошли также Текин и Барс (ещё один воин-гулям, родом булгарин, имевший прозвище Саклаб), а также небольшая охрана, слуги, знатоки мусульманского права и религиозные учителя. В качестве секретаря в состав включили Ахмеда Ибн Фадлана. Решение это диктовалось, скорее всего, необходимостью иметь в посольстве грамотного, широко образованного, имевшего опыт переговоров человека, который должен был руководить всей собственно дипломатической работой.

КРАЙ ОБИТАЕМЫХ ЗЕМЕЛЬ: НЕУДАЧИ ДИПЛОМАТИИ И УСПЕХИ ИСЛАМА

В ставку Алмыша посольство прибыло после семидесятидневного тяжёлого пути 12 мая 922 года. Уже за «три дня и три ночи» послов встречали четыре малика, подвластных правителю булгар, его братья и сыновья. Оказанная высокая честь подчёркивала значение, которое придавали булгары миссии багдадского халифа. Наконец, арабы увидели легендарного «малика сакалиба» Алмыша, которого уже отчаялись найти в далёких северных землях – преддверии стран «Моря Мраков».

Алмыш был моложав и полон сил. Он унаследовал страну от отца, но расширил и укрепил власть за счёт внедрения ислама. Однако на этой стезе его ждали значительные трудности. Одна из них – противостояние могущественной Хазарии, не желавшей расставаться с источником поступлений в свою казну. Другая – недовольство части булгарских родов и племён, державшихся прежних верований, не принимавших ислам и отказывавшихся признать верховенство власти Алмыша. Одно такое выступление, случившееся через некоторое время после прибытия посольства, описал Ибн Фадлан. Племя сувар (суваз), входившее в объединение эсегель (чигиль), отказалось подчиняться Алмышу и открыто выступило против него. Нельзя исключить, что оно было инспирировано хазарами, не желавшими усиления булгар. Но были у эльтебера Алмыша и союзники. Часть западных огузов, через земли которых проходила караванная дорога в Хорезм, была дружественна булгарам. Их вождь Этрек даже выдал за Алмыша свою дочь. Несомненно, что в лице Алмыша булгары имели дальновидного и мудрого государственного деятеля, сравнимого с другими объединителями народов: Хлодвиг во Франции, Олег на Руси, Артур в Британии.

Едва узнав о прибытии посольства, эльтебер развернул активную деятельность. Уже на четвёртый день, то есть 16 мая 922 года, он собрал всю свою знать – «маликов» и «предводителей» племён – и устроил пышный приём в честь прибытия багдадского посольства. Он явно использовал этот повод, чтобы показать подданным легитимность своей власти, признаваемой даже далёким и могущественным халифом – потомком пророка. Большую активность в этом проявляет секретарь посольства. Он наставляет правителя в вопросах веры (хотя и без большого успеха), участвует в торжественных мероприятиях по облечению Алмыша властью, которыми руководил аль-Расси, и присутствует на пирах в шатре эльтебера, составляя необходимую документацию и ведя переговоры. Принимая освящение своей власти именем халифа, Алмыш по совету Ибн Фадлана принимает имя Джафар ибн Абдаллах, сходное с именем халифа аль-Муктадира. Чуть позже на съезде булгарских племён на реке Джаушир (видимо, современная р. Малый Черемшан), его власть признали многие мелкие правители и племена. Других же он спустя некоторое время сумел привести к покорности силой.

Однако безоблачные отношения послов с правителем булгар длились недолго. Уже через неделю Алмыш вызвал Ибн Фадлана и устроил бурную сцену с обвинениями. Даже принимая во внимание, что в «Записке» она намеренно сглажена автором, слова эти недвусмысленно свидетельствуют о недовольстве правителя булгар. Резко бросив в лицо обвинения в «пустой» трате денег посольством, Алмыш отказался принять шафиитский мазхаб вместо привычного ханифитского. Неожиданная перемена настроения малика булгар была вызвана определённо осознанием реальных возможностей халифата. Однако, прямо не порывая с посольством халифа, Алмыш продолжает общаться только с Ибн Фадланом. Они ведут долгие беседы по различным вопросам: о стране булгар, их обычаях, соседях и политике.

Из этих разговоров Ибн Фадлан получил большую часть сведений о Булгарии. Кроме того, он ездил по окрестностям, посетил, в частности, родовую группу «баранджар», которые имели деревянную мечеть. Молились они, с точки зрения посла, не совсем правильно, поэтому он с гордостью пишет, что «научил одну группу из них тому, как молятся» в Багдаде.

Однако это в конечном счёте не отменяло общей неудачи посольства. Распространить свой мазхаб в Булгарии оно не смогло, реального распространения власти Багдадского халифата не произошло.

Тогда в чём же успех этой миссии и почему мы отмечаем приезд посольства багдадского халифа как важное и поворотное событие в истории предков татарского народа? Несомненно, посольство дало мощный импульс усилению власти Алмыша в стране, а вслед за этим – и распространению ислама. Но главное, что произошло благодаря посольству, – это, так сказать, дипломатическое признание Булгарии как исламского государства.

БУЛГАРИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НАХОДИЛАСЬ ДОСТАТОЧНО ДАЛЕКО ОТ ОСНОВНЫХ ИСЛАМСКИХ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕНТРОВ, ФАКТИЧЕСКИ НА КРАЮ ЦИВИЛИЗОВАННОГО МИРА, КАК СЧИТАЛИ НА ВОСТОКЕ, НА КРАЮ МОРЯ МРАКОВ.

С этого времени ни одно географическое сочинение уже не обходилось без упоминания булгар. В конце X – начале XI в. Волжская Булгария стала средневековым государством, страной классического ислама. Все русские и арабо-персидские источники, а также данные археологии указывают, что уже к концу X в. Булгария являлась страной, где широко распространён ислам, но и она на международной арене выступала как мусульманская страна, связанная множеством торговых, культурных и политических нитей со странами Востока.

Булгария действительно находилась достаточно далеко от основных исламских культурных центров, фактически на краю цивилизованного мира, как считали на Востоке, на краю Моря Мраков. И это расстояние стало на Востоке, видимо, обычным присловьем. Например, знаменитый философ, проповедник и путешественник Насир‑и Хосров, желая подчеркнуть могущество Аллаха, пишет: «С трудом достигается крик твой из комнаты до сеней, а его голос легко доносится из Балха до Булгара». Перефразируя этот отрывок из стиха, можно сказать, что, как ни велики были расстояния от стран ислама до Булгарии, так же легко ислам и его культура распространялись в Поволжье, создав здесь замечательный ареал тюркской мусульманской культуры.

Искандер Измайлов, доктор исторических наук

Фото: Посольство Ибн Фадлана к эльтеберу Булгарии Алмышу. Фрагмент картины Булата Гильванова (islamonline.ru)