Рустам Батров: «Минпросвещения РФ игнорирует в русском языке мусульманский социолект»

О  том, что слово «Бог» в  рамках новых правил русской орфографии предлагают писать с  заглавной буквы, заявил министр просвещения России Сергей Кравцов. Данная новость заинтересовала известного мусульманского и  общественного деятеля Рустама Батрова, но  он  решил посмотреть на  вопрос шире: как официальные органы реагируют на  существование мусульманского социолекта в  русском языке? Размышления на  заданную тему  — в  материале постоянного автора «БИЗНЕС Online».

«Написание слова «Бог» в рамках новых правил русской орфографии предлагается закрепить с заглавной буквы, заявил министр просвещения России Сергей Кравцов»

Написание слова «Бог» в  рамках новых правил русской орфографии предлагается закрепить с  заглавной буквы, заявил министр просвещения России Сергей Кравцов , отметив, что новые правила уже были рассмотрены и  одобрены на  правительственной комиссии по  русскому языку. «Правила русской орфографии и  пунктуации были приняты в  1956 году и  никак не  регламентировали правила написания слов, относящихся к  религиозной сфере. Новый  же проект правил русской орфографии предлагает следующее: слово „Бог“ предлагается писать с  заглавной буквы»,  — сказал Кравцов на  открытии ХХХ Международных образовательных чтений, обращаясь при этом к  патриарху Кириллу . «Также с  заглавной буквы [следует писать] имена апостолов, пророков, святых»,  — добавил министр. Его инициативу горячо встретили церковные иерархи.

Ранее минпросвещения опубликовало на  официальном интернет-портале правовой информации проект постановления «Об  утверждении основных правил русской орфографии». Согласно предложенным в  нем правилам, с  прописной буквы рекомендуется писать имена трех лиц Божества и  высших существ, составляющих предмет религиозного почитания в  монотеистических религиях: Бог, Господь, Творец, Всевышний, Спаситель, Святой Дух, Святая Троица, Богородица, Иегова, Аллах, а  также такие слова, как Небо, Церковь, Провидение, Промысл, когда они употреблены в  духовном смысле. Собственные имена языческих божеств тоже предлагается писать с  прописной буквы, например  Марс, Юнона, Перун.

И  хотя заявление министра вызвало большой резонанс, никакой реформы орфографии на  самом деле сейчас не  происходит. Речь идет лишь о  фиксации сложившейся речевой практики. К  тому  же все эти новшества, если сравнивать с  академическим сводом 1956 года, уже были введены в  2006 году в  текст полного академического справочника, одобренного орфографической комиссией РАН. 

За  всей этой шумихой, вызванной заявлением министра, ускользает из  внимания один существенный момент. Русский, как известно, является языком межнационального общения и  государственным языком в  нашей стране, где проживает почти две сотни этносов и  сосуществует сразу несколько мировых религий. Другими словами, русский язык принадлежит не  только русским (с  этнической точки зрения) людям. Как следствие, в  нем неизбежно появляются т.  н. социолекты, что особенно хорошо видно на  примере мусульманского русского, обретшего за  последние годы просто гигантскую речевую практику. Однако минпросвещения в  упор не  замечает этих новых реалий. Оно просто игнорирует существование мусульманского социолекта в  русском языке.

«Еще в 2006 году в журнале «Минарет» была опубликована дискуссия между Станиславом Прозоровым и Тауфиком Ибрагимом «Аллах или Бог?»

Проблема выражения исламских понятий средствами русского языка давно привлекает внимание российской научной общественности. Так, например, еще в  2006 году в  журнале «Минарет» была опубликована дискуссия между Станиславом Прозоровым и  Тауфиком Ибрагимом «Аллах или Бог?», в  которой два крупнейших исламоведа России обсуждали вопрос перевода арабо-мусульманской терминологии на  великий и  могучий. Причем, что любопытно, Прозоров, будучи русским человеком, выступает сторонником арабизации мусульманской терминологии на  русском, а  Ибрагим, араб по  происхождению, напротив, выступает за  максимальную русификацию исламских понятий.

Непосредственно за  трансформацией русского языка в  мусульманской среде следят другие ученые: заведующий кафедрой восточноевропейских исследований Амстердамского университета Михаэль Кемпер   и  доктор философии Амстердамского университета Альфрид Бустанов . Так, в  2015 году они опубликовали совместную статью «Ислам и  русский язык: социолингвистические аспекты становления общероссийского исламского дискурса». В  ней ученые проанализировали проблему русского исламского социолекта, обслуживающего формирующийся общероссийский исламский дискурс. Как мусульманская терминология влияет на  русский язык? Какими средствами мусульмане выражают специфические исламские идеи?  Какие исламские термины вошли в  русскую лексику и  как они кодифицируются? Ведет  ли обогащение русского языка исламской терминологией и  фразеологией к  появлению отдельного исламского русского социолекта или исламское влияние остается только на  уровне жаргона, касаясь лишь лексики? Эти и  многие другие вопросы оказались в  центре внимания двух исследователей.

Проанализировав два десятка русскоязычных текстов различных исламских лидеров и  интеллектуалов России, ученые в  итоге выделили три основных стиля русского исламского социолекта: «русификация», «арабизм» и  «академизм». Особое внимание при анализе они уделили лексике: каков их  удельный вес в  конкретном тексте? Как арабские слова адаптируются к  русской грамматике? В  какой форме они написаны: к  примеру, в  академической транслитерации, принятой в  российском востоковедении, или в  обиходной форме, возможно, с  влиянием татарской или аварской фонетики? Или  наоборот: в  каких случаях исламские авторы регулярно обращаются к  арабской терминологии и  когда они специально избегают какой-либо специфически исламской лексики, а  также исламской фразеологии и  особенностей стилистики.

В  том  же 2015 году Кемпер пишет статью «Русский язык ислама: феномен переключения кода». В  ней он  поднимает вопросы, касающиеся появления исламского варианта русского языка, «исламского русского социолекта», который, в  свою очередь, тоже подразделяется на  как минимум  два основных вида: «русизм» и  «арабизм». Автор рассматривает процессы переключения кода между этими двумя вариантами, а  также взаимодействия между «коренными» исламскими языками в  РФ  (такими  как татарский и  аварский) как языками-донорами терминов исламских концепций арабского происхождения и  русским языком, религиозная лексика которого в  большой степени основывается на  церковнославянском языке.

Все это не  что иное, как живые, подлинные реалии русского языка. Однако минпросвещения и  прочие институции российского государства их  как будто  бы не  видят.

«Даже элементарное поздравление с  Ураза- или Курбан-байрамом порождает принципиальную дилемму: что писать в  правительственной телеграмме  — Аллах или  Бог?»

Появление мусульманского социолекта не  просто занимательная филологическая проблема. Этот вопрос напрямую связан с  конфессиональной политикой российского государства. И  речь тут не  о  включении мусульман в  пространство так называемого русского мира, а  о  тех идейных основах, на  которых будет строиться совместное существование народов России в  рамках одного единого государства.

Как уже было отмечено, мусульманский социолект неоднороден. При этом его стили в  лице арабизации и  русификации отражают не  просто определенные вкусовые предпочтения, но  прежде всего являются выражением разных идейных платформ. Каждая из  разновидностей исламского социолекта транслирует в  мир собственный месседж.

Арабизация зиждется на  бережном отношении к  аутентичности и  самобытности исламской традиции, ведь, как известно, далеко не  все можно перевести в  систему координат другой культуры, не  расплескав по  пути ценнейшие оттенки смыслов, а  иногда и  самую суть исходного значения. Вместе с  тем  главный минус арабизаторов исламского социолекта заключается в  нацеленности на  обособление от  общероссийской культурной среды. Арабизаторы, осознанно или нет, подталкивают мусульман в  негласное социальное гетто, в  котором их  отгораживает от  остального мира непроницаемый забор малопонятного новояза. Непонятность их  речи рождает страх, который, в  свою очередь, питает скрытые и  явные проявления исламофобии в  обществе. В  результате мусульмане становятся чужими в  собственной стране, и  язык их  общения в  этом играет не  последнюю роль.

Представители второго течения, напротив, демонстрируют открытость ислама всему миру. Они делают его послание понятным, ясным и  для немусульман, тем самым способствуя созданию пространства доверия между разными религиями.

Выражение исламских понятий средствами русского языка выполняет еще одну важнейшую задачу: оно показывает общность разных ветвей мировой монотеистической традиции. Когда мы  на  русском используем арабское «Аллах» вместо привычного слова «Бог», то  создается невольное ощущение, что апеллируем к  некоему локальному богу арабов, а  не  к  тому Единому для всего человечества Творцу, к  которому взывают в  молитвах все верующие люди на  земле. Тем самым мы  как  бы маргинализируем ислам, замыкаем его актуальность в  рамках узких региональных границ.

Итак, арабизация и  русификация мусульманского социолекта отражают два разных типа мировосприятия. В  одном случае речь идет о  единении общества, в  другом  — о  разделении. И  вот в  этой точке данная проблема, как мне представляется, должна быть замечена государством. Государственные структуры и  аффилированные с  ним институты гражданского общества так или иначе используют в  своей практике те  или иные элементы мусульманского социолекта. Даже элементарное поздравление с  Ураза- или Курбан-байрамом порождает принципиальную дилемму: что писать в  правительственной телеграмме  — Аллах или  Бог? Это вовсе не  технический вопрос, а  идейный. Он  связан с  тем, нацелены мы  на  единение нашего многонационального общества или на  его разобщение. Поэтому структуры, вырабатывающие правила русского языка, должны озадачиться филологическими нормами и  для мусульманского социолекта. В  противном случае  многие люди, включая чиновников государства, сами того не  осознавая, будут вбивать клин между представителями разных религий нашей страны.