«Парк сохранят, никто не будет друг другу мешать!»: все о новой Соборной мечети от победителя конкурса

«Никто не  будет скрещивать ежа с  ужом»,  — так оценил в  интервью «БИЗНЕС Online» архитектор Алексей Гинзбург последствия выбора сразу двух победителей в  конкурсе на  облик Соборной мечети Казани. «Гинзбург Архитектс» предложил не  только мечеть, но  еще и  общественный центр, который растворяется в  соседнем парке, примыкающем к  набережной Казанки. О  логике места, материалах, скрытых смыслах и  работах конкурентов  — в  эксклюзивном интервью с  не  публиковавшимися ранее  эскизами проекта-победителя.

Победителей архитектурного конкурса на  облик Соборной мечети Казани для 10  тыс. прихожан назвал 8  июля президент РТ  Рустам Минниханов.  Решение жюри стало неожиданным. Выиграли сразу две концепции в  современной стилистике:

Конкурс шел в  режиме небывалой секретности, от  которой казанскую общественность и  СМИ за  последние 7 лет отучила в  том числе и  помощник президента РТ  Наталия Фишман-Бекмамбетова . В  этот раз организатором выступила не  профессиональная компания, а  заказчик строительства  — республиканского фонд «Игелек-Доброта». В  итоге эскизы 18 финалистов из  7 стран после 2,5 месяцев работы показали только в  день награждения. За  закрытыми дверями прошло итоговое заседание жюри, а  также двухчасовое обсуждение проектов с  участием Минниханова, госсоветника РТ  Минтимера Шаймиева , главы минстроя РФ  Ирека Файзуллина и  помощника президента РТ  Камиля Исхакова .

В  задании для архитекторов организаторы конкурса не  указывали площадь храма, предпочтения по  фасадным решениям, стилистике. «Заведомо не  вносили конкретику в  техническое задание, тем самым оставив широту для участников»,  — объяснял исполнительный директор республиканского фонда «Игелек-Доброта» Ильнур Рахимов .

А  чтобы разместить Соборную мечеть на  месте уже снесенного парка аттракционов «Кырлай» власти Татарстана даже провели блестящую дипломатическую  спецоперацию. В  декабре 2021 года территорию будущей мечети вместе с  другими участками на  Казанке исключили из  буферной зоны Казанского кремля. Подтверждение нашлось на  сайте ЮНЕСКО. Это позволило проектировать культовое сооружение высотой 80 метров. Для сравнения, высота гостиницы «Ривьера» 85 метров.

Заявки на  конкурс подали 40 архитекторов, из  которых технический отбор прошли 20, а  до  финала дошли  18. Изначально призовой фонд составлял 4  млн рублей. Победителю планировали вручить 2,5  млн рублей, за  второе место 1  млн рублей, за  третье 500 тысяч. В  итоге бюджет поощрения увеличился до  7,5  млн рублей, так как жюри выбрало не  только двух победителей, но  присудило два вторых места, которые между собой поделили стамбульское архбюро Hassa и  «Сретенские архитектурные мастерские» из  Москвы.

Второй  победитель конкурса  — Айвар Саттаров отказался давать пояснения по  поводу своего творения читателям «БИЗНЕС Online» после того, как сам  же раскритиковал архконкурс на  проект театра им.  Камала. Наше издание по-прежнему открыто, готово дать слово и  второму победителю конкурса. В  то  же время «БИЗНЕС Online» благодарит за  открытость «Гинзбург Архитектс» с  руководителем которого вы  прочтете интервью ниже. Беседа приоткрыла не  только детали проекта-победителя, но  и  «кухню» окруженного завесой тайны конкурса.

«Конкурс для архитектора — шанс научиться работать с новыми типологиями, показать, что умеешь решать разные задачи. Для меня и «Гинзбург Архитектс» важно работать не на потоке»Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Алексей Владимирович, проект Соборной мечети в  Казани первый проект мусульманского храма в  портфолио «Гинзбург Архитектс». Почему решили участвовать в  конкурсе?

—  Бюро регулярно участвует в  архитектурных конкурсах на  проекты, которые прежде не  выполняла. Например, в  партнерстве с  Институтом генплана Москвы мы  участвовали в  конкурсе на  мастер-план Дербента, в  котором заняли третье место. Тот проект тоже стал первым для компании. Это не  случайно: конкурс для архитектора  — шанс научиться работать с  новыми типологиями, показать, что умеешь решать разные задачи. Для меня и  «Гинзбург Архитектс» важно работать не  на  потоке. Компания занимается новыми пространственными и  градостроительными проектами, реконструкцией, реставрацией, интерьерами. Интересы сосредоточены на  стыке профессиональных дисциплин.

—  Какие организационные моменты отметите в  конкурсе на  облик Соборной мечети в  Казани?

—  В  сравнении с  компаниями, у  которых это является основной специализацией, понравилось внимание фонда «Игелек» к  техническим деталям. Конкурсы часто используют для пиара, каждый шаг сопровождают взрывами в  Интернете. В  этом случае работа шла в  закрытом формате. Такой подход мне кажется правильным, потому что ничто не  довлело над нами, не  влияло на  работу. Предположу, что такой формат стал и  следствием общественной дискуссии вокруг участка  — знаю, что для Казани это сложная тема.

Алексей Гинзбург родился 29  октября 1969 года в  Москве, в  1993 году закончил Московский архитектурный институт. Архитектор в  четвертом поколении, внук советского архитектора-конструктивиста Моисея Гинзбурга , автора дома Наркомфина в  Москве и  других объектов в  СССР. Отец Владимир Гинзбург , например, проектировал инженерный корпус московского метрополитена, киноцентр и  венгерское торгпредство на  Красной Пресне.

1993  — 1995  — архитектор в  мастерской № 18 Моспроекта-2.

1995  — совместно с  Владимиром Гинзбургом основал «Мастерскую архитектора В.  М.  Гинзбурга» в  Москве.

С  1997 года и  по  сей день  — руководитель архитектурной мастерской «Гинзбург Архитектс».

—  А  как вы  считаете? Насколько удачно выбрана площадка под этот объект с  градостроительной точки зрения?

—  Не  хочу говорить безапелляционно, но  место кажется логичным: напротив Казанского кремля и  связано с  ним дамбой, в  центре города. Главная проблема участка  — высокий уровень грунтовых вод.

—  Как ие  задач и  стоял и  перед участниками?

—  Создать новое пространство для молитвы. Спроектировать комплекс на  10 тысяч человек с  автомобильной парковкой. Высота не  выше 80 метров. Это короткое, но  понятное задание. На  архитектурных конкурсах редко составляют техническое задание так, как для рабочего проекта. В  требования также изначально заложили уважительное отношение к  тому, что находится вокруг. Например, здание не  должно быть выше мечети Кул Шариф, башни Сююмбике.

—  На  что «Гинзбург Архитектс» опирался при подготовке концепции?

—  На  конкурс вышли с  программой комбинированного пространства. Мечеть  — это общественный центр с  гостиницей для паломников, точками питания, конференц-залами, помещениями для никаха, джаназа-намаза. А  молельный зал на  10 тысяч человек  — это ядро.

Идею мечети как общественного центра позволяет воплотить перепад высот участка от  3 до  8 метров. Всего мы  предложили три уровня. Первый  — парковка, во  второй удачно вписались основные виды общественной жизни при мечети. Третий уровень  — это главный зал мечети  —  ханака высотой 20 метров с  двумя балконами, михрабом и  минбаром. Площадь комплекса  — 20 тысяч квадратных метров, включая паркинг. Проект получился относительно компактным и  бюджетным.

«Проект позволяет объединить два общественных пространства, еще раз подчеркнуть идею соединения интересов разных людей» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  О  чем проект с  точки зрения архитектуры, идейного замысла?

—  Это не  стерильная архитектура, не  хай-тек. Новую архитектуру важно делать не  фриковой, не  кинематографической или литературной, а  отвечающей эпохе, в  которой живем. В  облик мечети мы  заложили исторические символы, аналогии, нити, которые связывают здание с  контекстом, выбранным местом. Проект также интерпретирует правила и  понятия ислама, апеллирует к  историческим цифрам. Так как участок располагается между старым и  новым городом, то  мечеть становится точкой схода жителей Казани вне зависимости от  вероисповедания.

Главный образ комплекса  — «Ак  бахча», белый сад или парк с  рощей символических деревьев. С  одной стороны  — это отсылка к  истокам ислама, временам, когда правоверные молились в  священных рощах, установив михрабы, с  другой  — дань природным богатствам края. Белый  — цвет Казанского кремля и  барса на  гербе Татарстана, цвет чистоты помыслов.

Полусфера купола радиусом 20 метров также украшена каллиграфической вязью цитат из  Корана и  приподнята на  подставках, благодаря чему выглядит парящей над молельным залом.

«Деревья» с  восьмигранными капителями-кронами, которые поднимаются с  нижней точки участка» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  Что олицетворяют колонны?

—  «Деревья» с  восьмигранными капителями-кронами, которые поднимаются с  нижней точки участка. Это модули, высота которых зависит от  функции пространства  — площади, павильона, фонтана или парка. Расстояние между каждой опорой 922 сантиметра  — это и  отсылка к  году принятия ислама Волжской Булгарией, и  подходящий шаг для конструкции. По  схожему принципу устроена соборная мечеть с  «лесом колонн» в  испанском городе Кордоба.

Мечеть разместили на  месте, свободном от  растущих на  участке деревьев, ориентируя здание относительно киблы  — направления в  сторону Каабы в  Мекке. Площадь участка в  8,2 гектара позволяет построить и  здание, и  нужную инфраструктуру, и  парк. Мечеть словно вырастает из  земли естественным образом, находясь в  гармонии с  окружающим пространством.

«Площадь участка в  8,2 гектара позволяет построить и  здание, и  нужную инфраструктуру, и  парк» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  Как формировали общественные пространства?

—  В  проект включили две площади. Первая  — это аван-площадь перед фасадом мечети с  остекленными павильонами со  стороны улицы Комсомольская, которые замыкают пространство площади. Там  же стоят две монументальные стелы, символизирующие первый в  России печатный Коран. Рядом водоем с  фонтаном. От  Кремлевской дамбы мечеть отделили аллеей деревьев, со  стороны Пролетарской дамбы оставили задел на  продолжение благоустройства в  сторону берега Казанки. Вторая площадь  — это стилизованный перистиль или двор мечети, который за  счет террас плавно растворяется в  соседнем парке с  деревьями. Там восьмигранники становятся фонтанами, беседками, торговыми павильонами, инфраструктурой, которая сможет подпитывать мечеть финансово.

Проект позволяет объединить два общественных пространства, еще раз подчеркнуть идею соединения интересов разных людей. Знаю, что жители соседних жилых комплексов хотели  бы видеть там парк, который сохранят. И  никто не  будет друг другу мешать. Одно пространство заходит под другое и  объединяется. Это решение перекликается с  парком Гуэль в  Барселоне, когда сверху люди гуляют по  террасе, а  внизу расположен гипостильный зал, или «Зал ста колонн».

«Простые и  монументальные, при этом впечатляющие памятники архитектуры подсказали композицию из  трех геометрических форм: параллелепипеда молельного зала, полусферы купола и  усеченного конуса минарета» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  С  какими храмами знакомились при подготовке собственного проекта?

—  Влияние на  проект оказал Великий Болгар, архаика которого созвучна современной минималистской архитектуре. Простые и  монументальные, при этом впечатляющие памятники архитектуры подсказали композицию из  трех геометрических форм: параллелепипеда молельного зала, полусферы купола и  усеченного конуса минарета.

—  Что скажете о  планировке внутренних пространств?

—  При планировке отталкивались от  размера главного зала площадью 8,5  тыс. квадратных метров с  небольшим вестибюлем, под который убрали помещения для омовения мужчин и  женщин. Продумали схему движения с  чистыми и  грязными лестницами, чтобы люди после омовения без труда поднимались в  зал. Разделили потоки людей, приехавших на  никах и  джаназа-намаз. Отдельный блок и  зал на  втором уровне предусмотрели для муфтиев.

«При планировке отталкивались от  размера главного зала площадью 8,5  тыс. квадратных метров с  небольшим вестибюлем, под который убрали помещения для омовения мужчин и  женщин» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  Какова высота минарета? Насколько функционально это пространство?

—  Сделали максимально возможные 80 метров. Башня связана с  мечетью переходом под площадью, а  лестница и  лифт позволяют использовать минарет и  как смотровую площадку. К  вершине, где минарет нехарактерно расширяется, напоминая раскрывшийся цветок, стены становятся ажурнее, растворяются при дневном свете, и  ярко подсвечиваются вечером.

«К  вершине, где минарет нехарактерно расширяется, напоминая раскрывшийся цветок, стены становятся ажурнее, растворяются при дневном свете, и  ярко подсвечиваются вечером» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  Какие материалы предлагаете использовать в  облицовке?

—  Я  сторонник использования местных материалов, которые переплетаются в  разных зданиях на  этой территории и  зрительно объединяют новое здание с  окружением. В  Татарстане есть месторождения белого камня. Это разновидность известняка, который подойдет для облицовки «деревьев»  — колонн. В  остальных случаях рекомендовал стекло-фибробетон. Например, из  этого материала выполнена облицовка минарета, которая повторяет орнамент фасада мечети.

—  Как будет организована транспортная схема объекта  — есть  ли понимание?

—  Потребуются локальные коррективы на  въездах и  выездах с  парковки, которые уже расположили так, чтобы не  возникло коллапса. Парковка на  700 машин, в  том числе для автобусов, спецтехники. Количество мест отклоняется от  норматива на  10 процентов, но  это требование не  жесткое. Самое главное  — рядом станция метро, остановки наземного транспорта.

«Проекты конкурентов я  в  первый раз увидел вместе со  всеми 8  июля, в  день подведения итогов» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Достаточно  ли было времени на  подготовку? Сколько человек работали над вашим проектом?

—  Два месяца на  эскиз  — это нормально. Над проектом работала команда из  9 человек, ядром которой были 4 архитектора.

—  Как проходила презентация 6  июля, голосование по  проектам?

—  Каждый конкурсант в  течение 20 минут рассказывал жюри о  проекте. Вызывали по  одному, поэтому я  не  слышал защиты других участников, хотя это было  бы интересно. Может быть, в  этом есть какой-то смысл, потому что никто ни  на  кого не  влиял. Обсуждение жюри было закрытым, как и  голосование.

Проекты конкурентов я  в  первый раз увидел вместе со  всеми 8  июля, в  день подведения итогов. Пока ждали решения, смотрел и  ход онлайн-голосования на  «БИЗНЕС Online», читал комментарии. Оценил альтернативное название нашего проекта, предложенное читателями: «Вокзал с  трубой». Это нормально, когда работа уже готова, можно шутить, язвить и  острить. Среди коллег были отсылки к  мультфильму «Алладин», фильму «Властелину колец». С  чувством юмора у  нас все в  порядке.

—  Что скажете о  других 17 проектах? Насколько качественно выполнены те  работы?

—  Уровень высокий. Исходя из  подходов поделю проекты на  три категории: современные, историзованные и  фантазийные. Если оценивать с  авторско-творческой позиции, то  наш проект стоит особняком, так как отличается связностью со  средой. Похожего подхода среди других работ я  не  увидел: дома и  дома. Часть из  этих домов сделаны профессионально, но  эмоционально не  цепляют. Часть сделаны пафосно, но  внутри скрытые проблемы, которые при дальнейшем проектировании неизбежно дадут о  себе знать. Картинка красивая, но  построить так не  получится.

Странным было видеть на  конкурсе проекты мечетей, в  которых невозможно вместить 10 тысяч прихожан. Для такого количества верующих нужен зал минимальной площадью 8,5 тысяч квадратных метров. Также предлагались двухэтажные залы  — но  идея странная, потому что в  исламе это не  практикуется, о  чем говорили на  семинаре, который проводил фонд. Часть участников предлагали сделать только двор мечети без открытой городской площади. В  итоге это выглядит как колючий, ощетинившийся на  весь мир объект. Двор не  отменяет необходимости делать перед зданием площадь.

«При переходе от  концепции к  рабочей документации любой проект никогда не  соответствует первой картинке на  сто процентов. Но  я  не  думаю, что пересмотр будет радикальным» Эскиз предоставлен  Алексеем Гинзбургом

—  Как оцениваете решение конкурсной комиссии, выбравшей два проекта: «Гинзбург Архитектс» и  архитектора Айвара Саттарова?

—  Скорее всего это даже не  готовилось заранее. Предположу, что в  последний день решили отметить все проекты, которые казались интересными. Это требовало дискуссии, поэтому церемония награждения затянулась.

—  Не  кажется  ли вам, что теперь Казань получит нечто непонятное  — не  то, что было выбрано на  конкурсе и  показано публично?

—  Казань точно не  получит нечто непонятное, потому что никто не  будет скрещивать ежа с  ужом. Я  в  этом уверен. Точно не  будут делать одну половину здания по  проекту Гинзбурга, а  другую по  проекту Саттарова. Это невозможно.  Проект доработают, но  кто будет участвовать в  этом процессе, сказать затрудняюсь. При переходе от  концепции к  рабочей документации любой проект никогда не  соответствует первой картинке на  сто процентов. Но  я  не  думаю, что пересмотр будет радикальным.

—  Что скажете о  проекте второго победителя конкурса?

—  Понравился, привлекает внимание. Там я  увидел то, чего не  было в  других проектах. Но  не  все кажется логичным. Проект лучше всего смотрится с  верхних этажей соседних многоэтажек, но  не  на  уровне глаз человека и  даже не  со  стороны кремля. С  дальних точек видны только минареты. Возможно, пятый фасад обращен к  Всевышнему и  поэтому сделан так тщательно. Но  на  уровне человека покатый купол не  воспринимается.

С  трудом представляю и  молитву под стеклянным куполом, но  это момент субъективный. За  два месяца просмотрел много проектов современных мечетей, но  стеклянных куполов не  встречал. Знаю, как построить такой купол, но  нужно  ли это делать? С  точки зрения эксплуатации адская головная боль. Это сложное, дорогое, но  возможное решение.

—  Что можно взять от  вашего проекта, что  — от  других?

—  Затрудняюсь ответить на  этот вопрос. Но, увидев другие проекты, я  понимаю, что еще  бы доработал в  собственном.

—  В  какие сроки вам как победителю нужно доработать проект? Стоит  ли такая задача?

—  Пока неизвестно. С  момента отъезда из  Казани 8  июля фонд не  предложил компании участвовать в  доработке проекта. Проект не  фантазийный, а  понятный и  технически реализуемый, поэтому готовы подготовить варианты и  дешевле, и  дороже.

—  Призовой фонд конкурса 4  млн рублей. Победителю планировали вручить 2,5  млн рублей. Как эти средства поделили между двумя победителями? Как вы  потратите призовые?

—  Мне вручили сертификат на  2,5 миллиона рублей и  эти деньги как раз покроют расходы компании на  участие в  конкурсе.  Это заработная плата за  два месяца, подготовка ролика, визуализация, создание трехмерной BIM-модели, по  которой уже можно гулять, смотреть. Перечисленное повлекло ощутимые расходы.

«Меня вдохновляло то, как профессией увлечены мои родители: что-то доделывали дома, ожесточенно обсуждали проекты с  друзьями. Без этого я  бы не  понял смысл профессии» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Вы  потомственный архитектор, профессию выбрали еще в  детстве?

—  Мое детство прошло в  1980-е годы, когда профессия архитектора не  была популярной и  уважаемой, с  низкой зарплатой. Архитекторов тогда задавил строительный комплекс. Но  меня вдохновляло то, как профессией увлечены мои родители: что-то доделывали дома, ожесточенно обсуждали проекты с  друзьями. Без этого я  бы не  понял смысл профессии. При этом меня никто не  заставлял быть архитектором, продолжать династию.

—  Если в  советские годы строительный комплекс задавил архитекторов, то  что произошло в  1990-е? Насколько изменились подходы?

—  Тогда все оказались без берегов. Если оголодавшему человеку сразу дать много еды, то  можно отравиться. Так произошло и  с  архитектурой. Вроде все можно, а  что делать раз все можно? Так еще сложнее! Понимание пришло не  сразу, поэтому каждому пришлось искать свой путь или идти по  пути коллег.

—  Какие собственные проекты считаете знаковыми?

—  Критично отношусь к  тому, что делаю, но  самым знаковым считаю реставрацию дома Наркомфина на  Новинском бульваре. Это икона современной архитектуры, построенная по  проекту моего деда Моисея Гинзбурга и  Игнатия Милиниса. Реставрация здания, задавшего образ жизни современного человека, растянулась на  35 лет и  только 5 лет из  них заняли работы. Это была трудная, не  характерная для России реставрация: дошли до  мельчайших деталей с  воссозданием реплик и  консервацией подлинных элементов.

Остальные постройки я  бы постеснялся назвать знаковыми. Компания проектирует жилые комплексы в  Москве, Сочи, Краснодарском крае. Из  последнего отмечу строящийся жилой дом в  современной стилистике напротив театра на  Таганке в  формате общественной жизни с  рестораном, магазином, фитнесом. Знаковые проекты в  карьере архитектора  — это в  лучшем случае один или два объекта.