Госсоветник Республики Саха Андрей Борисов: про Шаймиева, Ысыах и национальный театр

Государственный советник Республики Саха (Якутия), министр культуры и духовного развития Республики Саха (1990-2014), основатель Театра Олонхо (г. Якутск), народный артист России Андрей Борисов рассказал изданию «Интертат» о процессе возрождения духовности народа саха.

Андрей Борисов: «Задумался о том, что же является для народа саха храмом, что Библией и кто для моего народа является пророком. Ответ я нашел!»

Фото: © Рамис Латыпов / «Татар-информ»

– Андрей Саввич, вы упомянули о своей дружбе с Минтимером Шаймиевым…

– Я с большим уважением, завистью и дружелюбием отношусь к Республике Татарстан. Почему с уважением – понятно: большой народ, удивительно богатая культура; а с завистью – потому, что, будучи студентом, я работал дворником в Москве и, когда приезжал Татарский академический театр, не пропускал ни одного спектакля. Меня поражало, что  там всегда был полный зал зрителей, и у меня зависть была: почему же, когда якутский театр приезжает в Москву, нет такого столпотворения? А позже я узнал, что в Москве очень много татар.

А сейчас в Татарстане у меня друзья – Ильфир Якупов, Фарид Бикчантаев , это мои сотоварищи, соратники, сподвижники. Я считаю, что Шаймиев – первый ваш Президент, выдающийся политик, удивительного духа человек – тоже мой друг. Почему так считаю? Потому, что когда я был министром культуры Республики Саха (почти четверть века, власть – она притягательна), на первой встрече неожиданно он меня спросил, какая у нас вера. Ответил, что раньше была православная вера, а сейчас тенгрианство. Он послушал и рассказал о том, как Татарстану дали федеральные деньги на строительство православных храмов и мечетей. Вот сотни мечетей построим на эти деньги, говорит, и храмов.

Когда приехал в Якутию, я задумался: почему он лично мне это рассказал? Задумался о том, что же является для народа саха храмом, что Библией и кто для моего народа является пророком. Ответ я нашел!

«Ураса – тип старинного летнего жилища якутов, конусообразный шалаш из жердей высотой иногда даже до 12 метров, обтянутый берестой»

Фото: ©  Рамис Латыпов / «Татар-информ»

Наш эпос – это наша Библия. В якутском героическом эпосе олонхо «Нюргун Бо́тур Стремительный», который подготовил к изданию Платон Ойунский, приведены все постулаты религии народа саха – древнейшей религии, еще до христианства, до ислама, до буддизма. Потом подумал: а где храм-то? Вспомнил об ураса, о котором все якуты знают, помнят, но не могут сформулировать как храм. Это тип старинного летнего жилища якутов, конусообразный шалаш из жердей высотой иногда даже до 12 метров, обтянутый берестой. Зачем якутам нужно было в такие лютые морозы до 50 градусов такое здание, у которого 4/5 не используется? Вот оно и будет нашим храмом. А кто пророк? А он уже давно известен – Эллэй.

Якуты во время традиционного хороводного кругового танца Осуохай (он, кстати, в 2010 году был занесен Книгу рекордов Гиннесса как самый массовый по количеству участников танец –  15 293 человека), первое, что говорят: «Эллэй  эһэбит саҕаттан...» Эллэй – это пророк наш, первопредок якутов, человек, который молился верхним божествам, человек, который создал праздник Ысыах, в котором все религиозные постулаты сформулированы.

«Якуты во время традиционного хороводного кругового танца Осуохай первое, что говорят: «Эллэй  эһэбит саҕаттан...»

Фото: Uyban,  ru.wikipedia.org, по лицензии  CC BY-SA 4.0

Именно благодаря Минтимеру Шаймиеву, который подтолкнул меня к этой мысли, я пришел к такому выводу и начал работу. Мы стали строить по всей республике здания с куполами, похожими на урасу, где можно и Осуохай танцевать, где можно спектакли ставить, можно молебен устроить. 39 таких построили. И теперь эти дома называют домами олонхо – домами нашего эпоса.

Буквально недавно убедил нашего Ил Дархана – главу республики на то, чтобы он дал согласие на строительство статуи Эллэя на сопке Чочу́р-Мура́н. Сейчас проектируем и поставим статую Эллэя.

А теперь держитесь: Эр-Соготох-Эллэй  был сыном татарского царя. Знаменитый наш ученый Гавриил Васильевич Ксенофонтов в свое время написал книгу «Эллэйада», где собраны множество разнообразных вариантов легенд об Эллэе, в которых лейтмотивом идет, что Эллэй – сын татарского царя. Надо татарам разобраться, как они здесь оказались?

Вернемся к слову о Шаймиеве. Когда недавно мы проводили Дни Якутии в Татарстане, в городе Казани на озере Кабан, мы от священного озера Сайсары священному озеру Кабан донесли наш алгыс – обряд благословения. Провели на берегу обряд.

«Я считаю, что Шаймиев – первый ваш Президент, выдающийся политик, удивительного духа человек – тоже мой друг»

Фото: shaimiev.tatarstan.ru

Шаймиев тогда меня пригласил к себе, и во время обеда я напомнил ему о нашем давнем разговоре. Оказывается, он читал мои статьи. Я ему еще напомнил, как мы на его юбилей привезли огромный шар в кубе из чароита – единственный камень в мире, который есть только у нас. Поставили на трибуну куб, потом на него посадили шар, и он стал двигаться. Я испугался, что упадет, а Шаймиев сказал (тогда разговоры о федерализме очень острые были): «Вечная мерзлота – оплот федерализма!»

«Это я так сказал?» – удивился Шаймиев и сказал своему помощнику: «Напиши, это я им сказал!»

– Вы говорили о религиозных постулатах. А какие основные постулаты?

– Тенгрианство – множество богов. Самое верхнее божество – Yрүҥ Аар  Тойон – Белый  Священный  Господин. Дальше идет иерархия разных божеств, их очень много. В самом низу – на земле – Иччи  — духи-хозяева предметов, вещей, явлений природы; мировое  дерево, которое объемлет в себе три мира Вселенной. С его ветвей капает животворная влага изобилия. Это светлый образ небесной благодати, счастья и изобилия. Это главный образ нашего олонхо. Это космос у якутов.

«Мировое  дерево объемлет в себе три мира Вселенной. С его ветвей капает животворная влага изобилия. Это светлый образ небесной благодати»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

– Когда разговариваем с чиновниками, они всегда ставят экономику превыше. Как думаете, что важнее – экономика или духовность?

– Очень правильный вопрос. Я, будучи министром, нашему первому президенту Михаилу  Ефимовичу  Николаеву предложил назвать наше министерство Министерством культуры и духовного развития. «А почему?», –  спрашивает. «Есть же Министерство экономического развития, почему не должно быть и Министерство духовного развития?» Задумался и через некоторое время издал указ о Министерстве культуры и духовного развития. Министерство культуры – это исполнительный орган, бюрократическая организация, цель которой – духовное развитие.

Правда, московские министры посмеивались надо мной, говорили – ты что, всю духовность на себя взял? Духовное же это – религия, церковь, и т.д.

Когда наш замминистра по экономике (не буду называть фамилию) мне говорил: «Ты слишком много театров строишь, их ведь надо содержать, это невыгодно», я говорил: «Переведите, пожалуйста, мне значение слова “экономика”». (Иногда я прошу своих актеров: «Переведи слово “актер”», они не могут ответить. А это от слова акт-ер, монт-ер, шахт-ер. )  А экономика – от древнегреческого «правила ведения домашнего хозяйства». И сказал, что если не будет одного театра, нужно будет строить три тюрьмы, если не больше. «Выбирайте, деньги даем на театр, и тогда не будут нужны деньги на дополнительные три тюрьмы. Судите сами, вечером в театр идут 500 человек, если в городе 10 театров, то это 5000 человек. Среди них половина – дай бог, молодежь. Они не на улицу идут, идут в театр. Меньше преступлений», – говорил я.

Конфуций сказал: «Символы и знаки управляют миром, а не слово и закон  и не деньги». Идея – главнее. Ради чего экономика существует? Ради экономики, что ли?! «Экономика должна быть экономной», – писал Брежнев, плакаты висели. А ради чего? Ради человека. «Зачем воевать, если нет культуры»? – говорил Черчилль. В бюджете нет культуры.

«Для меня духовность – это когда на праздник Ысыах собирается 100 тысяч человек»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

– Что дало переименование вашего министерства? Была ли разница, был ли смысл в переименовании?

– Очень важный вопрос. Во-первых, один из съездов, который я организовал, назывался «VII Съезд деятелей духовной культуры». Мне сказали: «А куда ты дел материальную культуру?» А откуда появляется материальность? Материальность получается от воображения какого-то духовного посыла. Этот съезд дал мощный фундамент. Для меня духовность – это когда на праздник Ысыах собирается 100 тысяч человек. Ысыах – это духовно-религиозно-культурно древний праздник, когда жрец Айыы проводит свои обряды, поклонение солнцу, поклонение божествам, как по лестнице спускается до земли и кумысом кормит траву, воздух, горы, огонь, лес, и в это время те 100 тысяч человек вместе с ним молятся, сверяют свое духовное состояние, у якутов это называется «кут-сюр».

По  якутской  мифологии в каждом человеке заключено три души: ийэ-кут (мать-душа), буор-кут (земля-душа) и салгын-кут (воздух – душа). Эти люди стоят и во время молитвы сверяют свое духовное состояние – этих трех кутов.

– П раздник Ысыах в советское время, наверное, не проводился. Какие меры вы предпринимали, чтобы люди вновь вспомнили его?

– Очень правильный вопрос. В советское время он проводился как партийное собрание. Я помню, когда маленький был, все-таки народ хранил ритуалы, обряды, присущие этому празднику. Обряд кумысопития, круговой танец Осуохай, спортивные соревнования, лошадиные скачки… Но он был на грани исчезновения, так как принял партийный вид: везде висели плакаты «Да здравствует КПСС!», выступал секретарь и т.д. В 1990-е годы, когда я стал министром культуры, первым делом я подумал о концепции в развитии культуры. Надо понять, что главное в культуре народа.

Я был народным депутатом СССР, с моим помощником в гостинице Москвы в 4 утра мы спустились в фойе. Почему так рано?  Разница во времени – в это время в Якутии уже 10 утра. Ему тоже не спалось. Мы оба думали о концепции. Я сказал тогда четыре слова: хомус, Ысыах, Олонхо, итэгэл.

Хомус – это древний  музыкальный  инструмент  народов Республики Саха, это – музыка. Ысыах – национальный якутский праздник. Олонхо – это наш эпос. Итэгэл – вера. Музыка, праздник большой, эпос и вера – это концепция. Когда я эти четыре слова говорил деятелям культуры, они были страшно недовольны, потому что хотели другую грандиозную концепцию. Тогда целые институты работали, такие писали концепции, полметра толщиной! А здесь всего четыре слова!

Хомус организовали сразу же по всем улусам (районам). Я организовал международный конгресс по хомусу, устроили фестиваль соревнования, появились виртуозы  из Татарстана, из Башкирии. Вскоре все от мала до велика стали играть на хомусе. Музыкант Герман Комарков как-то сказал: «Раньше был здесь коммунизм, а сейчас – хомусизм». Нас внесли в Книгу рекордов Гиннесса (24 июня 2001 года на арене Государственного цирка Республики Саха (Якутия) участники Международного фестиваля варганной музыки «Хомус  в культурном пространстве» установили  рекорд  Гиннесса, сыграв одновременно на 1344 варганах-хомусах, – прим. Т-и ).

Стали думать о том, как возродить праздник Ысыах. Я говорю нашему первому президенту: «Дай мне теплоход». – «Зачем тебе?» – «Я должен поплыть по четырем улусам по реке Вилюй, где наиболее сохранились главные постулаты Ысыах, смоделировать, обратно вернуть наш праздник».

Посадили 140 деятелей культуры, занимающихся традиционной культурой, самым глубинным культурным пластом, в теплоход и поплыли. В одном городе делали обряд питья кумыса, в другом – обряд встречи солнца, в третьем – танцы осуохай, в четвертом – алгыс, обряд благословения. Смоделировали. А потом эти люди по всей республике разошлись и начали там творить и создавать. И пошел процесс.

«Смоделировать, дать импульс – и тогда оно само начинает разворачиваться»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

На теплоходе плыли девять дней, бесплатно, а теплоход был очень престижный. Когда возвращались в город Якутск, я как руководитель вышел последним из теплохода, смотрю – несколько бабушек стоят. В якутских национальных одеждах. Пришли поблагодарить. Не думали, что такое увидим, вы сделали доброе дело, говорят. А потом самая главная из них говорит:

– Но мы боимся, что вас посадят.

– За что?

– Ведь бесплатно же!

– Это не бесплатно, это на деньги народа, на ваши деньги. Надо один раз сделать бесплатно, чтобы тронулся процесс.

Чтобы процесс пошел, нужны такие крупные акции. Например, одна из таких акций – открытие и закрытие Международных спортивных игр «Дети Азии» (1996) в Якутске. В некоторых мероприятиях по 7 тысяч детей принимали участие: поют, танцуют, театрализованное зрелище... Концептуальность на ближайшие 5 лет мы сформулировали на стадионе, в этом представлении. Многие дети, повзрослев, помнят эти дни, символы, метафоры, песни. Смоделировать, дать импульс – и тогда оно само начинает разворачиваться.

«Чествуют прежде всего на празднике Ысыах  Айыы – жреца (белого шамана)»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

– Сейчас уже Ысыах проходит, как вы говорите, у вас по накатанной. А как вы смогли сделать так, что она вернула себе подлинность, как вырвали праздник от чиновничества?

– Праздник Ысыах работает на харизму власти. В древние времена Ысыах устраивали богачи: князья, ханы. Это же древний хуннский праздник. Таким образом, они создавали себе имидж. Поэтому Ысыах не только религиозное поклонение природе, оно еще работает на харизму власти. Праздник проходит с 21 по 22 июня. Что же мы сделали? Я так написал: «Культура становления государственности». Тягу Ысыах к восхвалению начальства мы повернули в сторону государственности.

На якутском языке «эл» – это страна, государство, народ. На открытии  праздника  Ысыах  глава поселения  водружает Ытык Дуога  (это символ праздника) на вершину ритуального столба сэргэ, что означает начало  праздника.  Таким образом, он укрепляет свою власть, а с другой стороны ему этот Ытык Дуога передает Айыы – жрец – который утверждает духовность. Духовность и власть. Власть и духовность. Нужно всегда учитывать эти нюансы.

«На открытии  праздника  Ысыах  глава поселения  водружает Ытык Дуога  (это символ праздника) на вершину ритуального столба сэргэ»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

А народ целиком воспринимает праздник как духовный. Народ все чувствует. Чествуют прежде всего на этом празднике Айыы – жреца (белого шамана), его встречают стоя. Чествуют Олонхо, о котором поет молодежь. Это уже символ государственности.

– Как вы добились того, что люди на праздник выходят в национальных одеждах?

– Когда мы плыли по реке Лене и потом по Вилюю, о котором я рассказал в начале нашей беседы, я сам, как министр культуры, как чиновник, первым надел национальный костюм. Тогда надо мной еще посмеивались, говорили –  он же артист! А сейчас уже все чиновники с удовольствием его надевают и обязаны носить, поскольку народ носит.

«Национальные костюмы никогда не были запрещены в народных праздниках, но и не поощрялись долгими десятилетиями»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

У наших женщин руки тянутся к красивой одежде, они сами шьют, сами вышивают, любят это дело. Пробудилась глубинная культура народа. Мы провели Ысыах  олонхо в Алданском районе. В основном там живут русские. И на праздник русские женщины надели наши национальные костюмы. На русской женщине якутский костюм еще краше выглядит. Я говорю: «Вы понимаете, какие вы красивые? Вы так преподносите красоту якутской одежды, что я вам очень благодарен за это».

Национальные костюмы никогда не были запрещены в народных праздниках, но и не поощрялись долгими десятилетиями. Не было моды такой. Было даже такое, когда в 1996 году якутские студенты вышли протестом на улицу, вышел постановление обкома запретить фольклор, говорили про якутский национализм. Я один из людей, который попал под этот молот, запрещены были мои спектакли.

«Когда Рустам Минниханов, приехав, увидел наш праздник, он позже сказал, что Сабантуй нужно возродить как содержатель основной сути»

Фото: ©  Владимир Васильев / «Татар-информ»

– Вы на нашем Сабантуе были, наверное, какие ощущения? Как вы считаете, чего не хватает?

– Именно вот этого, о чем я сейчас говорю, не хватает. Когда Рустам Минниханов , приехав, увидел наш праздник, он позже сказал, что Сабантуй нужно возродить как содержатель основной сути. Я был на Сабантуе и в Татарстане, и в Башкирии. Все очень здорово, но не хватает глубинной исторической воли народа к культуре. Она в этом празднике должна быть сформулирована. Возможно, в каких-то местах Сабантуй с исламом не стыкуется. В Татарстане ислам имеет свои праздники. Возможно, поэтому главная суть в этом празднике до конца не сформулирована.

– Я недавно видел ролик, где мобилизованные танцевали осуохай. Был поражен сплоченностью и духом народа.

– На самом деле, осуохай – это воинский танец. Его танцевали перед тем, как отправиться на войну. Он дает огромную энергию. Позже он превратился в культурное явление. Потом проявил себя как соревновательный танец – кто лучше сочинит тексты, на ходу ведь сочиняется там текст.

– То есть этот танец был и в советское время?

– Да, был, не был забыт, но и не культивировался.

– Как вы считаете, у якутов с татарским народом остались духовные связи?

– Мы ведь все относимся тюркским языкам. Без духовного развития нет языкового развития, и наоборот, без языкового развития нет духовного развития. Значит, у нас общее – язык есть. Во-вторых, я думаю, что в глубине татарской души сохранилось древнехуннская тюркская религия – тенгрианство. Но тенгрианство обрело характер исламского проявления. Тенгрианство есть и в православии. Первые казаки первопроходцы были старообрядцами. А постулаты тенгрианства и старообрядчества очень были похожи. После никонианской реформы произошли некоторые конфликты. Якутский народ в другой религии находил свою нишу.

«Олонхо является классическим театром народа саха»

Театр Олонхо базируется в Государственном театре оперы и балета Республики Саха. Фото: ©  Рамис Латыпов / «Татар-информ»

В этом отношении и якутская культура удивительно все впитывает в себя. Саха-театр – это русский театр. По школе – это великая русская театральная школа. Мы хранители глубоких традиций русской театральной школы. В то же время в результате обучения в этой школе, восприятия через русский театр европейского, итальянского театра  мы создаем свой якутский театр, который называется Олонхо, который является классическим театром народа саха.

Я ребятам-татарам говорю, что ваш знаменитый театр имени Камала не является классическим театром. Да, они ставят татарскую классику, но разговор о другом. Классическим театром является, например, Пекинский оперный театр  или японский театр  Но, индийский классический театр Кутияттам… Классический театр – тот, истоками которого является чисто национальное. Не русский, не европейский, чисто национальный. Хотим мы этого или нет, но академический театр Саха является носителем европейского, русского театра школы. А Театр Олонхо – это совсем другое явление. Это классический театр, как Пекинская опера.

– Чем отличается ваш Театр Олонхо как классический?

– Отличается самым главным: там поют тойуком. Тойук – это код культуры народа саха. Это песнопение богам, духам и т.д. Это поющий театр своих мелодий. Второе – это религиозный театр. Во время спектаклей всегда присутствует моление – алгыс, таким образом обрядов переводят в народ всегда через театр.

– А Ромео тоже поет тойуком?

– А мы Ромео не ставим. В Театре Олонхо мы ставим наш эпос, сюжетов эпоса у нас более 300. Шекспир и Чехов плачут, им такого и не снилось. В наличии 118 написанных эпосов, то есть у нас на 118 лет есть репертуар.

Однажды репортер телеканала «Дождь» обратился в наше Министерство культуры с вопросом, кто может рассказать о таком феномене, как якутский кинобум.

– Андрей Саввич расскажет вам.

– Нет! Нет!

– Почему?

– Он сумасшедший!

– Почему сумасшедший?

– Он все время говорит об Олонхо  вместо того, чтобы о кино рассказывать.

Проходит время. Этот корреспондент все же пришел. Я репетирую в это время, возбужденный. Вышел в фойе, парень стоит с микрофоном, а сзади девушка с камерой.

– Андрей Саввич, объясните, пожалуйста, феномен кинобума в Якутии.

– Вы знаете, в якутском эпосе Олонхо (у парня лицо кривится, а девушка становится такой маленькой) монтажное мышление. В якутском эпосе все строится на монтаже. А в кино что самое главное?

– Монтаж.

– Вот именно! В начале 1990 годов, когда кинокомпании начали закрываться, мы создали компанию «Сахафильм», отправляем ребят учиться. Все очень просто: с одной стороны – эпос, с другой – практика.

«Классический театр – тот, истоками которого является чисто национальное. Не русский, не европейский, чисто национальный»

Фото: ©  Рамиль Гали / «Татар-информ»

– Вы говорили, что классических театров очень мало и вы многие не признаете как классические. А вам никто не говорил, что они вас не признают, что это вы «не настоящие»?

– По поводу Театра Олонхо еще никто так не говорил. Я Фариду Бикчантаеву всегда говорю: «Вы создали великолепный европейский театр». Татарский театр закономерно соответствует  некоторыми спектаклями лучшим проявлениям европейского театра. Не надо путать национальный театр с классическим театром народа. Наш  Саха академический театр – он национальный театр. Он на национальном языке, играет национальные пьесы, но это не есть классический театр народа. Классическим театром народа у нас является Олонхо.

– А есть национальный классический татарский театр?

– Это очень трудно. Я пытался в башкирском эпосе «Урал батыр» в эту сторону двинуться, но не совсем получилось. Хотя спектакль был, с успехом показывают. Дело в том, что забыли пение. Татарских песен много, но это  пение тойуком только у нас  и, кажется, на Алтае.

– А как считаете, нужно ли возродить национальный классический татарский театр?

– Для этого нужны условия. Как у нас сохранилось тойук, вам тоже нужно найти классический народный стиль. Для этого нужно углубиться. У башкир есть кураи, но они тоже забыли свои песнопения. Я их эпос «Урал батыр» назвал кубаиром о бессмертии.

«С улицы заходит толпа, в театре она становится публикой, потом зрителем, а выходя, уже чуть-чуть становится народом»

Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»

– Что дает национальный классический театр народу?

– Это самоидентификация, о которой сейчас так много говорят. Наступили такие времена, что даже многомиллионные народы в поисках самоидентичности. В мире все перетекает, культура перетекает, создаются новые цивилизации. И в это время это дает сохранить уникальность, дает понять самого себя. Главные вопросы у якутов: «Откуда я родом?»,  «Кем я рожден?»,  «В чем смысл моей жизни?»

– А в обычных национальных театрах этого нет?

– В национальных театрах, конечно же, этот вопрос возникает, но в другом стиле, в другой театральной эстетике. Я всегда говорю: с улицы заходит толпа, в театре она становится публикой, потом зрителем, а выходя, уже чуть-чуть становится народом.