Рафик Мухаметшин: «Кластеризация образования сейчас – это ориентация на исламский рынок»

Почему выпускников отделения экономики не берут даже в бухгалтера, как заинтересовать ректора «Мухаммади», чтобы его шакирд пошел в академию, и как Казань поможет России обогнать Бразилию на халяльной рынке – рассказал в интервью «Миллиард.Татар» руководитель двух главных исламских вузов Татарстана Рафик Мухаметшин.

Рафик Мухаметшин: «Мы начали смотреть, кто нам больше подходит по тем или иным предметам, кто может преподавать исламское право, хадисоведение. Таким образом, мы выстраивали систему»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

Вы первый ректор Болгарской исламской академии, создавали ее с нуля. Как тогда удалось решить вопрос с кадрами?

Кадровый вопрос, конечно, очень сложный и не простой. Здесь, естественно, мы исходили из того, в каких крупнейших мировых мусульманских вузах  кто работает, кто является специалистом по хадисоведению, по исламскому праву. Мы это знаем, давно с ними работаем. Поэтому мы делали упор на визит профессоров.

То есть  здесь всех собрать в БИА и держать их на одном месте в финансовом плане тяжело. То есть мы сначала разработали эту программу, апробировали ее (отправили в аль-Азхар и Сирию). Нам сказали, что программа нормальная и полноценная для подготовки магистров. Потом мы уже начали смотреть специалистов.

Мы начали смотреть, кто нам больше подходит по тем или иным предметам, кто может преподавать исламское право, хадисоведение. Таким образом, мы выстраивали систему. Решено было, что в БИА будут работать несколько основных преподавателей, которые будут вести ключевые предметы, а часть предметов будут вести приезжие профессора.

Эта система работает во всем мире. В БИА не так много постоянных преподавателей-арабов, их 4-5 человек. Профессора, которые читают курсы, – это известные ученые в своей области. Недавно Бади ля Хам, очень известный специалист по хадисам из Сирии, приехал, также Сэйд Фуд из Иордании – очень известный специалист по исламскому вероучению (акыде). Ожидать, что в БИА будет большое количество специалистов, – это очень накладно в финансовом плане, и вообще довольно сложно кого-либо уговаривать, чтобы они долго работали довольно сложно, но модель работает.

Этот проект работает на всю Россию?

Да, это федеральный проект, и там на данный момент учатся люди где-то из 25 регионов. Есть ученики из Дагестана, Ингушетии. Сейчас и другие регионы Северного Кавказа подключаются – это Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия.

В программе мы предусмотрели обучение по двум мазхабам – ханафитском или шафиитском.

«Медресе – это среднее профессиональное образование, в Казанском исламском университете – бакалавриат, в Академии – магистратура, докторантура»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

Ходят слухи о создании кластеров в системе исламского образования. На ваш взгляд, они необходимы?   

Сейчас в Татарстане есть трехступенчатая система исламского образования. Несмотря на различные трактовки, мы считаем, что это медресе – вуз – академия. Медресе – это среднее профессиональное образование, в Казанском исламском университете – бакалавриат, в Академии – магистратура, докторантура.

Систему нужно выстраивать, чтобы она эффективно работала. Ведь  если медресе плохо учат, то, естественно, нам в РИИ сложно с абитуриентами. Если мы будем плохо работать, то и БИА не сможет нормально выполнять свои задачи. Поскольку это полностью зависит от уровня подготовки в медресе и у нас.

За три года магистерской никого с нуля подготовить невозможно. Поэтому, естественно, система выстраивания этой вертикали является очень важной задачей. Но системы  как работающей вертикали сейчас особо нет, поэтому и возникла идея кластера.

Что же такое кластер?

Кластер в первую очередь – это качество образования и ориентация на рынок. Мы можем сказать, что готовим отличных богословов, но возникает вопрос: для чего ты их готовишь и в чем их сфера применения? И поэтому естественно, если ты не знаешь рынок, то о качестве говорить не приходится.

Что значит качество? Допустим, выпускник хорошо знает фикх, и что? Кластер в современных реалиях чётко ставит потребности рынка. Хотя в сфере исламского образования  мы о рынке не говорили. Рынок у нас – это умма.

Когда мы говорим об умме, мы не должны забывать, что внутри нее идет процесс институциализации. Сегодня работает и сфера халяль, и другие сферы. Естественно, что специалистов надо готовить  и рынок надо изучать. Когда мы говорим о нише, связанной с исламской проблематикой, мы должны побыстрее ее занять, иначе другие займут, и это будет уже другое.

«Я не думал, что буду заниматься халяльной продукций, но это ниша, и если не мы, то эту нишу займут другие, может быть, и не мусульмане»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

Как-то общее получается…

Сейчас я подробно расскажу, что имею в виду. Государство очень заинтересовано в халяль, создан технический комитет по разработке стандартов. Государство этим занимается, поскольку заинтересовано в продаже халяльной продукции в страны Персидского залива. В мировом экспорте продукции халяль много места занимает Индонезия, но лидер  –  …Бразилия. Казалось бы, при чем тут Бразилия? Бразилия поставляет почти весь объем халяльных кур  в мире. Россия в этом плане пытается занять свою нишу. Естественно, государство заинтересовано выйти на международный рынок. Для этого государство не может рассчитывать только на религиозные организации.

Для этих целей пять лет назад был создан технический комитет. Есть у нас Росстандарт, и мы с ними это обсуждали, что организация должна быть при вузе, а не при Духовном управлении. Поскольку разработка стандарта требует интеллектуальных усилий и подготовки. Мы создали стандарт на базе нашего вуза, и я являюсь председателем этого стандарта уже пять лет.

Я не думал, что буду заниматься халяльной продукцией, но это ниша, и если не мы, то эту нишу займут другие, может быть и не мусульмане. Сегодня мы и органы власти обсуждаем вопрос: что такое халяльная продукция? Для многих это бизнес; для нас это не просто бизнес. Здесь должна быть конфессиональная составляющая.

В своих стандартах мы показываем, что халяльная продукция –  это не просто сказал «бисмилля» и т.д. Сейчас есть Росаккредитация и Росстандарт, и они из-за необходимости готовят кадры.  Сейчас у нас в ноябре начинаются курсы по подготовке экспертов по халяль-продукции. У Росаккредитации своих экспертов много, но не по  продукции халяль, и мы будем их готовить, а они в свою очередь будут готовить наших экспертов. Эту нишу надо занимать, потому что есть много структур, которые могут готовить экспертов.

«Также появилась и еще одна ниша – это исламский банкинг. Сейчас  и здесь появляется очень серьезная ниша по подготовке специалистов, и эту нишу все равно кто-то займет»

Фото:  president.tatarstan.ru

Но сейчас же есть много комитетов по халяль… В Москве, Казани, Уфе…

Государство устало от этого, поэтому всё унифицируется на государственном уровне. Выйти на международный рынок  через небольшие и частные халяль-комитеты очень сложно. Поэтому государство должно разговаривать на уровне другого государства, от этого будет легче и производителям, и потребителям. Государство своим контролем будет точно гарантировать, что точно халяль, а что нет.

Также появилась и еще  одна ниша – это исламский банкинг. Сейчас Сбербанк тоже подключился к этому вопросу, хотя раньше сопротивлялся. И здесь появляется очень серьезная ниша по подготовке специалистов, и эту нишу всё равно кто-то займет. Именно поэтому мы долго работаем в этом направлении с «Ак Барс» Банком, который  выпускает ряд мусульманских продуктов. Вот недавно у них появилась карта, по которой, например, невозможно покупать алкоголь, если это специализированный магазин. У них также есть мусульманская ипотека, то есть они работают в этом направлении. Всё это говорит о том, что рынок – это не только мечети и не только подготовка высококвалифицированных имамов. Сегодня мусульманская инфраструктура появляется  как внутри самой уммы в виде халяль-комитета, так и у государства.

А как обстоит процесс с подготовкой кадров по исламской экономике?

Светские вузы пытались создать направление подготовки по исламской экономике, как, например, Высшая школа экономики, которая открыла магистратуру по исламскому праву. Также по этому направлению действовали некоторые федеральные университеты, но они не могут действовать по данному направлению: а почему они не могут действовать?

Потому что «исламская экономика» в первую очередь не экономика, а принципы работы шариатских ограничениях в мировой интернациональной экономике. Поэтому, когда мы говорим об исламской экономике, помимо общего экономического образования  нужно быть большим специалистом в исламском праве.

У нас в РИУ было отделение, которое называлось «Мировая экономика». Мы там, как ни странно, готовили экономистов, но практика показала, что направление очень абстрактное. Что значит мировая экономика? Получается, что это некий страноведческий анализ, но по факту такие специалисты особо никому не нужны, а нужны экономисты и бухгалтера. У них должны быть конкретные и чёткие знания, а там этой конкретики почти не было. Выходили специалисты очень широкого профиля, и наш главбух сказал: «Я никого не возьму из ваших выпускников, потому что они ничего не знают». Это действительно было проблемой и было ближе к истине. Может, нам надо было открывать бухучёт и т.д? Потом это направление было закрыто Рособрнадзором, который во всех вузах закрывает непрофильные направления.

Сейчас мы работаем по другому направлению. У нас есть договор с международной организацией бухгалтерского учёта и аудита исламских финансовых учреждений (AAOIFI), и мы готовим кадры по тому же бухучёту уже через них. В Казани также есть иранский банк, с которым мы тоже начали активно работать, они тоже хотят войти в рынок.

То есть, говоря о кластеризации, нам нужно понимать, что в исламском учебном заведении надо смотреть шире. Нужно смотреть не только на качество, которое абстрактно, а надо смотреть на рынок. Исламский рынок не так быстро меняется, но нам нужно следить за ним, чтобы вовремя занять ту или иную нишу; мы должны быть готовы, иначе какой смысл? Мы будем готовить отличных специалистов, а в исламском банке будет работать тот, кто вообще ничего не знает об исламе, кто-то будет разрабатывать стандарты по халяль, не зная, что это, а мы всё будем готовить специалистов. И что? И какой в этом толк?

«Медресе для удачной работы кластера должно ориентировать своих выпускников на поступление в РИУ, а потом в БИА»

Фото: © «Татар-информ»

Для продвижения этой сферы должен быть госзаказ?

Государственного заказа мало, нам нужно самим очень активно изучать. Госзаказа может и не быть на подготовку тех или иных специалистов. В первую очередь  мы сами должны предлагать свои услуги.

Сейчас есть пилотные проекты по реализации исламского банкинга в Татарстане и Башкортостане, пока речь об изменении закона о банках не идет, но это уже открывает очень большие возможности.

Кластеризация сейчас – это ориентация на исламский рынок, который сейчас только начал активно развиваться. Например, медресе для удачной работы кластера должно ориентировать своих выпускников на поступление в РИУ, а потом в БИА. У некоторых выпускников такое желание может быть, но у директоров медресе этого нет, потому что они тоже работают на рынок. Выпускники медресе сейчас нарасхват. Например, выпускников «Мухаммадии» везде ждут. Почему директор «Мухаммадии» должен ориентироваться на нас, когда для него важнее отдать своего выпускника на работу? Кластер – это не просто вертикаль, в рамках этой вертикали нужно заинтересовать учащихся на дальнейший путь. Нужно показать учащимся и директорам учебных заведений, какие будет возможности и перспективы роста. Нам важна не только вертикаль в рамках кластера, но и горизонталь, а это в первую очередь работа со светскими вузами.

«Из БИА выходят действительно хорошие специалисты с хорошим владением арабским языком, и они магистерскую диссертацию пишут на арабском языке, и такого уровня подготовки в принципе нет нигде»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

На данный момент из БИА было выпущено 16 докторов наук, и где они сейчас работают?

У нас четверо работают преподавателями, которые занимаются повышение квалификации, и это только одна ниша. Есть духовные управления, есть советы улемов, есть много направлений. Мы же говорили, что умма должна развиваться. Может, когда-нибудь дойдет до того, что муфтий должен будет быть доктором исламских наук, как и его заместители, которые занимаются наукой. То есть в самой умме эта ниша довольно свободная, поэтому тут нет проблем, другой вопрос состоит в том, как именно работать. Когда я стал ректором, и мы сделали с президентом БИА Камилем Исхаковым «казанскую группу». Есть преподаватели, которые не будут бросать работу, чтобы поехать в Болгар, так как там заочной формы обучения нет, но никто не отменял повышение квалификации. Проект возобновлен. В этом году «казанская группа» БИА есть, и есть  где ее обучать. Десять человек приезжают и по пятницам и субботам обучаются у нас.

Из БИА выходят действительно хорошие специалисты с хорошим владением арабским языком, и они магистерскую диссертацию пишут на арабском языке, и такого уровня подготовки в принципе нет нигде, но ниша по трудоустройству уже занята.

Высшие эшелоны уммы на уровне муфтия и заместителя муфтия, и ключевые посты в духовных управлениях, там уже сидят люди. Среднее звено тоже занято, потому что в крупнейших мечетях Казани трудоустроить нашего выпускника невозможно, хотя у нас 80 мечетей, и в крупных мечетях число имамов доходит до пяти, но опять же всё занято.

В крупных районных центрах тоже нет проблем с имамами, потому что там тоже есть медресе, и остаются только сёла, и возникает такой вопрос: а для чего мы людей готовили? Естественно, потребность есть, обучать людей надо и нужно, чтобы модель обучения была гибкая, и «казанская группа» – это и есть такая гибкая модель. Есть потребность у преподавателей по повышению квалификации, и под них нужно подстраиваться. Они не поедут в БИА на три года, при этом бросив свою работу. С этой точки зрения требуется организация гибкого процесса.