«Космический масштаб»: как Сладковский отметил 116-летие Шостаковича в Москве

Личные откровения и  удары судьбы, мгновенья жизни и  пляски смерти, шепчущий герой и  ревущая толпа  — все это можно было услышать накануне в  Концертном зале им.  Чайковского, где Государственный академический симфонический оркестр Республики Татарстан открыл новый, 57-й, сезон. Коллектив Александра Сладковского представил в  российской столице трагедию художника на  фоне общественных катаклизмов эпохи. Элитарную, монографическую программу музыканты посвятили Дмитрию Шостаковичу, чье 116-летие меломаны отмечали вчера. Погрузить их  в  чувственный мир мастера ГАСО РТ  помог скрипач Павел Милюков. Подробности  — в  материале «БИЗНЕС Оnline».

Коллектив Александра Сладковского представил в  российской столице трагедию художника на  фоне общественных катаклизмов эпохи

«Шостакович  — знаковая фигура и  для нашего оркестра, и  в  принципе  — композитор космического масштаба,  — рассказывал накануне Александ Сладковский журналу „Музыкальная жизнь“. —  И  в  данном случае, раз нам „сама пришла“ дата 25  сентября, день рождения Дмитрия Дмитриевича, то  я  предложил генеральному директору Московской филармонии Алексею Шалашову, что мы  со  скрипачом Павлом Милюковым исполним Первый концерт композитора. Во  втором отделении будет его Двенадцатая симфония  — очень редко звучащая. А  поскольку мы  записали все симфонии Шостаковича, но  эту в  Москве никогда не  играли, то  я  включил Двенадцатую в  программу официального открытия сезона».

Открывший вечер скрипичный концерт явил публике не  ироничного бунтаря, каким был Шостакович на  излете 40-х годов (партитура датирована1947-48-ми годами), а  сломленного судьбой творца, проживающего последние минуты жизни. Вместо экспрессивных, острых реплик  — строгая молитва под сдержанный контрапункт оркестра. Вместо четкого пульса  — почти романтическое rubato. Вместо броской виртуозной бравады  — безумная пляска смерти. За  50 минут скрипач Павел Милюков разъяснил (напомнил) зрителю всю картину мира мастера, «собрав» в  концерте все его наследие, от  военных образов «Ленинградской симфонии» до  философских откровений Пятнадцатого квартета.

«Жизнь Шостаковича не  была светлой, а  скорее глубокой и  многообразной,  — рассуждал Милюков в  недавнем интервью  „БИЗНЕС Online“. —  Концерт очень масштабный и  мощный  — уже в  первой части по  сердцу разливается тепло, а  в  жилах стынет кровь. Это целый скрипичный мир, и  каждый артист находит в  нем нечто сокровенное. За  20 лет опус прожил со  мной целую жизнь. Вначале был по-юношески легкомысленным и  максималистским, сейчас  же обращен внутрь себя».

За 50 минут скрипач Павел Милюков разъяснил (напомнил) зрителю всю картину мира мастера, «собрав» в концерте все его наследие, от военных образов «Ленинградской симфонии» до философских откровений Пятнадцатого квартета

Главными инструментами Милюкова стали ирреальное piano (голос автора)  в  Ноктюрне, роковые sforzando (ответы судьбы) в  Бурлеске и  щемящая кантилена в  Пассакалье (демонстрация Шостаковича-мелодиста  — еще одно ноу-хау солиста). Все перечисленное требует хорошей акустики, в  которой КЗЧ как бывшему зданию театра Мейерхольда часто отказывают. Однако скрипач развеял это предупреждение. Звук, отталкиваясь от  подмостков, дышит и  летит, а  нюансы динамики и  агогики ясно прослушиваются с  середины амфитеатра.

Впрочем, исповедь души не  обошлась без внешних эффектов. В  финале Скерцо солист резво откинулся назад и  вскинул над головой смычок, вызвав столь досадные для музыкантов аплодисменты между частями цикла. А  в  середине каденции  — внезапно лишился голоса, заменив пленительно «шепчущую» скрипку Гварнери на  полнозвучный инструмент концертмейстера оркестра. Был  ли это запланированный ход или у  эксклюзивной скрипки (как решил один из  зрителей) лопнула струна  — остается загадкой.

Нескованный более рефлексирующим солистом, ГАСО РТ  вернулся к  излюбленной экстравертной манере и  превратил оркестровое полотно в  яркое театральное действо

Драма художника потонула в  вихре общественных свержений  — вечер продолжила Двенадцатая симфония «1917 год», посвященная Владимиру Ленину и  при жизни Шостаковича гремевшая в  Ленинграде, Куйбышеве и  Москве (столичную премьеру в  1961-м приурочили к  открытию XXII съезда Компартии). Нескованный более рефлексирующим солистом, ГАСО РТ  вернулся к  излюбленной экстравертной манере и  превратил оркестровое полотно в  яркое театральное действо. Заметно расслабился и  маэстро Сладковский, отбивая ногой возобновившийся ритмический пульс.

Коллектив выступил как единый организм и  с  помощью искусного звукоподражания разыграл на  сцене гражданский переворот

Ощутив его, коллектив выступил как единый организм и  с  помощью искусного звукоподражания разыграл на  сцене гражданский переворот. Гул революционной толпы музыканты передали через громогласные tutti и  фанфарные марши, детали-зарисовки и  мнения  — через солирующие тембры-персонажи и  сочную, осязаемую лирику. Чего стоила одна колыбельная струнных в  «Революционном Петрограде», обнажившая чувства российских-советских матерей. Или емкие диалоги «дерева» и  струнных  — тайные беседы заговорщиков.

Апофеозом торжества стал финал симфонии («Заря человечества»), утвердивший не  только новый государственный строй, но  и  статус оркестра Сладковского как достойного интерпретатора музыки Шостаковича.